Феодал [СИ] - Александр Логинов

Все, он снова готов к битве. Несмотря на кажущееся множество оружия, Андрей вооружился достаточно скромно. Остальные бояре еще дополнительно вооружились клевцами и кистенями. Слуги вольные и холопы, конечно, вооружены не так, как их хозяева, но тоже не хило. Чем богаче боярин, тем лучше вооружены его воины.

Андрей слушал в пол-уха пьяное хвастовство братьев. Эти архаровцы умудрились не только выжить в безумной атаке, но еще прихватили совершенно целую полубайдану, снятую с убитого вятчанина, кривой кинжал с лагалищем, украшенным разными каменьями и жемчугом, и два простых булатных засапожника, пару стальных мечей в ножнах на сафьяновых обязях, украшенных большими серебряными чеканными бляхами и мисюрку-прилбицу, а также захватили в полон ватамана вятских копейщиков и еще вынесли потерявшего сознание Дитриха, прихватив парочку бесхозных коней, потерявших своих всадников. В отличие от татар Кулчука, братья хватали только оружие и доспех, не соблазнившись бесхозным шмотьем.

Дитриху досталось больше всех, наконечник вятского копья разнес в щепки щит рыцаря и оставил глубокую вмятину на миланской работы стальной кирасе. Сила удара вынесла немца из седла, и рыцарь приземлился на скакавшего следом боярина, выбив бедолагу из седла. Передние ноги лошади боярина подкосились, конь рухнул, сбрасывая очумевшего рыцаря на строй копейщиков.

Сенька с Кузькой пьяно хихикали, рассказывая, как нашли немца, забодавшего рогами копейщика. Дитрих и так весит не мало, да рыцарский доспех под два пуда. Вот такой бронебойный снаряд летит головой вперед и таранит копейщика, потерявшего щит. Рог на шлеме немца пробивает железные кольца кольчуги и вонзается прямо в сердце вятчанина. Ничего смешного в этом нет, но пацаны ржут – уссыкаются. Андрей даже заподозрил, что скоро Дитриху дадут прозвище – Кабан и, возможно, появится на Руси новый род – Кабановы, и отдаленные потомки даже в самой буйной фантазии не смогут предположить, отчего и почему они стали Кабановы.

Братья, вогнав рогатины в тела врагов, умудрились не попасть под удары вятских копий, и, самое главное, не потеряли коней и, шустро расправившись с ошеломленными противниками, увидели, что атака в общем-то провалилась и вятчане восстанавливают строй. Парни подхватили оглушенного вятского воина в меховом налатнике поверх богатого доспеха, оказавшегося, как потом выяснилось, ватаманом копейщиков, пробились к месту сшибки и вывезли беспомощного рыцаря из сражения.

Второй немец умудрился выжить сам и даже не потерял коня, рыцарь после сшибки, зарубив нескольких противников, длинным мечом расчистил себе место от врагов, закинул сразу двоих раненых резанских бояр на круп лошади и быстро отступил назад, не искушая лишний раз судьбу.

Спасенные 'бояре' оказались холопами думного боярина Ивана, внука резанского даруга Салахмира.

Отто в сшибке сломал свое копье и теперь вооружился русской рогатиной, недовольно бурча себе под нос, что русаки неправильно воюют, нужно клин строить, иначе не смять врага, и вообще у русаков все не как у людей, даже холопы вооружены, как бояре. То, что Отто сам попал в холопство к русаку и от господина получил рыцарский доспех, который не каждому ливонскому рыцарю по карману, немца не смущало.

Минута жуткая. Чувствовалось, что сейчас должно произойти решающее столкновение. Беспричинная радость и жуть наполняли сердца выстроившихся для атаки воинов. Напряженные взоры жадно впивались в поредевшую шеренгу вражеских копейщиков, укрывшихся за красными щитами. Резко, у самого уха Андрея, затрубил рог, и конная лава опять пошла в атаку.

Напряженное состояние ожидания сменилось новым порывом и беспричинной радостью, хотелось мчаться вперед, чувствуя локоть товарища, хотелось кричать и в этом безумном крике слиться в едином порыве, сметая вражеский строй. Бояр на скаку пускали стрелы и лишь перед самой сшибкой бросили луки и схватились за рогатины.

Андрей гнал свою кобылу и глупо улыбался, желая только одного – поскорее врубиться в строй врага. Сшибка. Треск ломающихся копий, звон железа, конское ржание, крики боли и ярости. Не меньше дюжины резанских воев прямо с коней прыгнули через головы противника. Большинство удальцов погибли, принятые на копья или зарубленные бойцами, стоявшими во второй и третей шеренге. Те, кому повезло, прожили лишь мгновения, но успели смельчаки сломать строй врагов, и в образовавшиеся бреши хлынула вторая и третья шеренги кованой рати.

В тесной свалке боя рогатины только мешали, и бояре оставили рогатины в телах врагов, взявшись за сабли, кистени и перначи. Барабанной дробью раздавались сабельные удары, то глухие, то звонкие, от соприкосновения с металлическими пластинами брони. Казна, захваченная у московского князя, позволила мятежному князю хорошо вооружить своих воинов.

Андрею несказанно повезло, нервы копейщиков, стоявших на его пути, не выдержали, они, побросав копья и щиты, резво бросились удирать. Выдержать удар латной конницы копейщики могли без труда, главное – не поддаться панике, глядя на стремительно приближающуюся стальную лавину. Но стоит побежать одному…

Многие всадники перед атакой нацепили поверх броней железные висюльки, которые во время скачки создавали такой громадный грохот, который в сочетании с громкими воплями всадников мог посеять страх в сердцах врагов.

Таранная сила мчавшегося на всем скаку всадника раскидала тела побежавших воинов, словно кегли. Князь бросил рогатину, после того как булатный наконечник пробил железные пластины доспеха и плотно засел в спине щуплого мужика в начищенном до зеркального блеска панцире, для облегчения успевшего скинуть бугай.

Андрей раскачивался маятником, орудуя шестопером. Конь копытами давил поверженных врагов и своих упавших товарищей. Князь рвался вперед и только вперед. За рядами раздавленных конской массой копейщиков стояли плотные ряды воинов с топорами. Эти не думали бежать, они смело встретили врага. Щит князя раскололся на две половинки, от удара топора здоровенного вятчанина в распахнутом овчинном тулупе поверх кольчуги и смешном заячьем треухе на голове, на который хозяин успел нашить несколько железных пластин. Подушка с амортизировала удар, и рука, к счастью, не отнялась, но пришлось бросить ошметки щита, по-быстрому перерезав тесемки, и выхватывать левой рукой саблю, оставляя бок незащищенным. Хорошо еще конь унес Андрея вперед, давая возможность князю избавиться от остатков щита, и шустрый детина с длинным топором остался где-то позади.

Андрей обрушил пернач на медную шапку бородатого ратника в кольчуге до колен, одетой поверх суконного подлатника, подбитого ватой. Сила удара была столь велика, что левый глаз мужика выскочил из глазницы, а он сам, издав хриплый стон, выронив меч, рухнул навзничь.